Новый год в Варии всегда проходит очень шумно. Луссурия занимается подготовкой праздничного стола, в содружестве с Леви, который скорее выступает в качестве моральной поддержки, чем единицы рабочей силы, хотя все-таки следует отдать ему должное, ели, которыми резиденция бывает, украшена каждый год – безупречны. Фран никогда не отмечает рождество с Варией, но до него в этот день никому нет никакого дела.
Суматоха, по обыкновению начинается заранее, в данном случае примерно за две недели. В один единственный день в году Принц просыпается раньше мечника, что бы прийти в его комнату и сказать: «Скуало, пора…» Именно с этой фразой, вся прекрасная картина утреннего мира мечника бьется вдребезги и осыпается к его ногам.
Скуало – ненавидит праздники, особенно рождество, так же как и Маммон, но у нее для этого свои причины. Год от года, у пепельноволосого одна и та же миссия – купить подарки и украсить елки, так уж вышло, что две задачи идут рука об руку, так что Принцу отвечающего за убранство резиденции волей неволей приходиться брать с собой. Вы когда-нибудь были даже в элитных торговых магазинах накануне Рождества? Если нет, то вам никогда не ощутить в полной мере того, что приходиться терпеть мечнику, каждый год. Давка крики такое чувство, что перед праздниками все сходят с ума, пытаясь урвать с прилавком все, даже если это совершенно бесполезный хлам. В элитных магазинах, конечно, все не так ужасно, как в магазинах среднего достатка, но все же брать с собой н-ное число подчиненных приходится в любом случае. Дня четыре у Скуало уходит на то, что бы закупить все идиотские подарки, которые Луссурия любовно, специально для него выписал витиеватым ни хрена не разборчивым для мечника подчерком на трех листах с двух сторон. К слову, в этом моменте следует отдать Принцу должное, он без труда разбирает эти каракули, которые Супербиа кажутся китайской грамотой. Остальные дни до Рождества, Скуало проводит в унылой подработке таксистом для Бельфегора, который всегда слишком, по мнению пепельноволосого, придирчив к выбору украшений интерьера. Возможно он бы и не стал делать этого, но у Принца есть отличный мотиватор для того что бы заставить мечника, поэтому каждый раз, как только у Скуало сдадут нервы и он начинает орать, что его все заебало и они едут домой, резко разворачивая машину посреди двух сплошных полос. Бельфегор просто мягко улыбается, со словами: «Это единственный день, когда он будет сидеть с самого начала до конца», - сплюнув в окно, Супербиа молча, разворачивает машину и едет туда, куда говорит юноша.
Каждый выполняет свои функции и вот, в сам праздник, как всегда все было в лучшем виде: превосходное королевское убранство зала, изумительная ель, наполняющая комнату ароматом хвои, украшенная мишурой, гирляндами и крупными игрушечными шарами, переливающаяся неоном гирлянд, под ней горы разнокалиберных подарков в пестрых упаковках, шикарный стол и свечи. Луссурия всегда на Рождество предпочитает снимать все на камеру с самого утра, что бы потом было что вспомнить в следующем году, как он говорит.
Босс сидел в своем кресле во главе стола, справа от него расположился Скуало, рядом с ним Бельфегор с Маммон, слева от Занзаса – Леви, ну а рядом с ним, напротив Принца Луссурия. По закону жанра сего мероприятия, оно пройдет шумно, пьяно и весело, и Леви первый сойдет с дистанции и будет любовно уволочен Луссурией в недра рая Хранителя Солнца, на второй этаж в его спальню. Спустя час, придет время обмена подарками, Бельфегор загадает свое желание Маммон, заранее оговоренное – нематериального характера вместо подарка на Рождество. Он пожелает, что бы эту ночь она спала в его спальне, так как это не приносит расходов, иллюзионисту проще согласится, и она кивает головой. Довольный юноша, взяв Вайпер на руки, как и подобает Принцу, приносит свои извинения Боссу, что покидает трапезу и в приподнятом настроении уходит к себе, краем глаза замечая, как жестом Занзас требует мечника пересесть на подлокотник своего кресла. Они наконец-то остаются вдвоем, когда догорают свечи и гостиная погружается во мрак, изредка рассеиваемый мерцающим неоном гирлянды. Сейчас всем нет никакого дела до этих двоих, все слишком заняты своими «подарками» на Рождество.



***
Фран вернутся с утра, застав в общей зале полнейший разгром, перевернутся стол, битая посуда, поваленная елка и осколки разбитых шаров в крови. К этому времени Луссурия проснется и пойдет за стаканом воды на кухню, который в изумлении выронит и разобьет вдребезги, увидев ту же картину и присевшего на корточки Франа, который будет держать в руках окровавленный осколок елочной игрушки. Принц спуститься вниз на звук разбившегося бокала, полюбопытствовать, не пропустит ли он что-нибудь интересное. Немое: «Что тут произошло?», - повиснет в воздухе, и вдруг Хранитель солнца заметит на полу горящий красный огонек.
«О! Моя камера все еще работает, я вчера забыл ее здесь, как удачно!» - извлекая из ветвей поломанной елки видеокамеру и поднимая ее перед собой, радостно протянет Луссурия: «Сейчас-то мы и посмотрим, что тут все-таки произошло». Три ножа плавно пойдут в пластиковый корпус камеры, один из которых точно раздробил карту памяти на мелкие кусочки. «Ши-ши-ши… Я хотел попасть в лягушонка», - сладостно зевнув, протянет Принц, под изумленные взгляды Варийцев, после чего всем своим видом показывая, что еще хочет поспать, и промахнулся именно по этой причине, не спеша удалиться по лестнице, с мыслями о том, что Скуало ему теперь должен, улыбаясь еще шире. Бельфегор знает, что мечник сейчас не может двигаться, поэтому он тенью проскальзывает в его комнату, присев на край кровати, Скуало отворачивает голову и смотрит в стену.
Принц молчит, легко извлекая ножом остатки елочных игрушек из спины и руки мечника, не обращая внимания на синяки, следы от укусов и запах хвои в вперемешку с дорогим виски, который пропитал длинные волосы. Обрабатывать раны со всем не обязательно, на Скуало все заживает, как на собаке.
После этого Принц просто уйдет, тихо смеясь у него, еще будет много поводов напомнить Скуало об этом случае, но не сейчас, скажи он это сейчас, было бы не так весело, пепельноволосый, сейчас все равно не может ему ответить, а аристократию никогда не забавляла игра в одни ворота.